14 августа 75-летний юбилей отметил народный писатель Якутии, лауреат Большой литературной премии России за роман «По велению Чингисхана» Николай Лугинов.

Я пишу о нём, потому что помню давние с ним беседы, и то, с какой болью он говорил о трагедии своей многострадальной родины, за которую шли в смертельный бой и умирали наши мужчины, любимые чьи-то мужья, отцы и сыны. Из его рода тоже — ушли шестеро, вернулись только двое. Они что, напрасно погибли?! Где та родина, за которую они сражались? — не укладывалось в голове старого империалиста. Не найдя ответы в современности, он бросился искать их в империи Чингисхана: ведь все империи, по его мнению, одинаковы…

В эпоху Чингисхана

«Дай, мой друг, я пожму твою руку!»,—встречали писателя, дерзнувшего явить человечеству свою версию событий с тысячелетней историей, собратья по писательскому цеху. Восхищенные его смелостью и решимостью, они выражали искренние признания автору книги о Чингисхане, чьё имя стало известно всему миру и о ком, казалось бы, сказано всё.

Но Лугинову было ещё что сказать, ведь идея романа зародилась на фоне развала не менее мощной империи, чем некогда создал Чингисхан, название которой — Советский Союз. Мудрость великого завоевателя — в объединении враждующих между собой народов. В том, по мнению Николая Алексеевича, заключается главная роль государства: в сохранении народов, потому служение ему — трудная, но великая миссия.

На много лет Лугинов с головой ушёл в эпоху Чингисхана, чтобы завершить свой роман – он буквально в нём жил, воевал, совершая походы. А создав столь обширное панорамное полотно, дав пищу отечественным и зарубежным кинематографистам, снявшим по произведению одноимённый фильм, не спешил ставить точку, отправляясь на отдых. Не исписался, не выдохся. Он продолжил исследование, погрузившись в этот раз в V век до н.э — Хунский период, будто у него для этого был заранее заготовлен билет.

«Наша общность закладывалась в Хунском периоде»

Изредка возвращаясь в мир современности, он признавался, что «материала» для новых повестей у него набралось предостаточно, пока он странствовал помиру Чингисхана. Так и появились его философские притчи — «Хунские повести», не менее поразившие искушенного читателя, чем предыдущий роман. И в Союзе писателей России была проведена целая конференция, в которой приняли участие 17 крупнейших прозаиков и критиков. В их числе здравствующий ещё тогда Валерий Ганичев, Владимир Крупин, Юрий Пахомов-Носов, Тимур Зульфикаров, Сергей Небольсин,Владимир Бондаренко,Андрей Воронцов, Александр Сегень,Сергей Алиханов,Сергей Гловюк, Борис Лукин, Геннадий Иванов.

Вот что прояснил Николай Лугинов в беседе с Борисом Лукиным: «Современные генетические исследования доказывают родство русского и якутского народов. Как и всех евроазиатских. Я нашёл, что наша общность закладывалась в Хунском периоде. Хунны отличались от азиат и внешне: были высоки ростом, светловолосы, голубоглазыи превосходили своих соседей не только по силе, но и по интеллекту. Завоевав почти весь мир, они слишком далеко отошли от своих исконных земель. Некоторые изменились внешне, другие духовно, потеряв память о своих корнях. Сохранив язык, мы потеряли свой истинный облик, возможно, под китайским влиянием.

Любой народ на Земле испытал такое огромное количество разнообразных этнических, культурных, экономический влияний, что прежнее понятие «народ» перестало отвечать реальному содержанию. Все народы связаны и в то же время разъединены на территории евразийского пространства, где самым главным объединительным фактором является Империя. Я убеждён, что только имперская воля — одновременно беспощадная к врагам и праведная к своим, является единственной гарантией сохранения всех народов России…».

Писатель мирового взгляда

«Это особый писатель, —точно подметил про Лугинова заместитель председателя СП России Геннадий Иванов. — Это писатель мирового взгляда». Многие и сейчас работают по инерции— так, как работали в советское время: те же повести, в них всётот же уклад, что становится уже эдакой областнической прозой. Лугинов же напротив: совершил в своём творчестве резкий прорыв. Взявшись за фигуру Чингисхана, о котором, казалось бы, уже так много написано, вдохнул в его образ свежую мысль.

«В советские времена, — предположил Иванов, — его бы уже «заклевали», почему он не пишет «якутскую» книгу. Но ему не это интересно. Ему интересно — о мире в глобальном масштабе. И взяв за основу глубокую древность, он так вывел образ своего героя-пограничника, сделал его фигуру столь символической, что само это стало очень значительно». Настолько, что который раз, говоря о творчестве Николая Лугинова, Геннадий Иванов проводил мысль о выдвижении писателя на Нобелевскую премию в области литературы.

Символичен был и его подарок «империалисту» — китайская мудрость, которую Геннадий Иванов выгравировал на традиционном китайском фарфоре: «Если есть решимость разбить камень, он сам даст трещину». Так точно о Лугинове, полном решимости разбить камень забвения, и о том, почему это ему удаётся.

Известный критик, писатель Николай Переяслов, охотно говоря о Лугинове и с сожалением о состоянии сегодняшней литературы, упомянул как оценивал книги Уильям Фолкнер: ему важно было, на что замахнулся писатель. «Вот этот «замах» из сегодняшней литературы начал уходить, мысль писателя становится мельче и мельче. За минувшие два десятилетия не появилось произведений, равнозначных «Тихому Дону», «Поднятой целине»…», — заметил Переяслов.

В этом, кстати, и ответ на вопрос, куда же подевалась наша критика: о произведениях без «замаха» и энергии охоты писать тоже немного. Зато в книге «По велению Чингисхана», по свидетельству Переяслова, есть всё: и «замах», и энергия, ведь пустотой ни на какие дела не подвигнешь. Сегодня очень нужны такого рода книги. Не потому, что они несут какие-то готовые ответы. Их нет, наверное, ни у кого: нельзя скопировать судьбу и личность, перенести их в сегодняшний день. Но книги, которые заставляют говорить о них, думать, переосмысливать идеи, на воплощение которых герои кладут свою жизнь, могут помочь нам понять то, что происходит с нами сейчас…».

«Особость» Лугинова

Где тот источник, из которого черпал свою энергию Николай Лугинов? Ключ к этой разгадке кроется, по всей видимости, в том, как сам он относится к своему творчеству. Это для него не совсем даже творчество. И — не работа. Писательство для него — служение, будто доставшееся в наследство от предков, давних и недавних, служивших и, либо погибших, либо пропавших без вести, иль покалеченных Великой Отечественной войной.

Недаром же, когда его просят рассказать о себе, он вместо этого начинает объяснять, что подвинуло его на создание таких своих произведений. Это, по большому счету, семья, в которой идея служения государству превыше идеи жизни. «Человек, воспитанный в такой семье, непременно становится государственником, — говорит Лугинов. — И я доволен, что избрал для себя эту участь, хотя это тяжелая ноша и в ратное время, и в мирное. Но именно это служение, как никакое другое, возносит человека, открывает ему величайший смысл всего…».

Служение дано не каждому. И в этом — «особость» Лугинова, его высокое предназначенье. «У него наполнено смыслом служения, — говорит Николай Переяслов. — В «Хунских повестях» — это служение на границе, в романе о Чингисхане — служение идее… В самом творчестве Лугинова — служение литературе. Настоящее служение не заканчивается никогда».

Прямым текстом

Меня потрясло то, что он говорил в Литинституте, выступая перед почтеннейшей публикой и ощущая себя старым империалистом. Некоторые его мысли передаю теперь вам:

— Я задумал этот роман о становлении империии это была для меня неизбежность.

— Когда возникает империя, на первый план выходят самые честные, преданные ей люди. Когда она разваливается, на первом плане всегда оказываются предатели.

— Российская империя является полноценным наследником тюркской империи, а она никогда не бросала на произвол судьбы порабощённый народ.

— Есть две модели империи: российская и западная. Первая всегда была добра к своим подданным. Она развалится и — беда народам, которых она спасала.

— Многие вещи не пишутся. Они читаются между строк. И это слово намного сильнее того, что говорится открыто.

— Никогда никому не доверяйте! Истину ищите сами! Правители переписывают историю себе в угодуи всегда найдется группа учёных, которая поможет им это сделать. Не позволяйте себя оболванивать…

— Парадокс: очень трудно обмануть одного человека. Почти невозможно. Другое дело — толпа. Обмануть её проще всего.

— Мы скоро доживём до того времени, когда понятия чести, достоинства, служения Отечеству станут превалирующими — без них не будет смысла жизни.

— Русская цивилизация уникальна своей широтой, добротой, искренностью, доверчивостью, доведённой порой до абсурда. Но за ней, мне кажется, будущее…

Взгляд с Востока

В Литинститут имени М. Горького народный писатель Якутии привёз фильм об удивительном, но не очень известном в постсоветском пространствепоэте Юрии Кузнецове, снятом якутской творческой группой.

Я вам скажу по секрету, что любой писатель, а поэт тем более, окончивший пусть даже курсы Литинститута, почитал за великую честь сказать о том, что он имел счастье учиться там у Кузнецова, быть на его семинарах. Ну, или хотя бы просто видеть его, знать эту фамилию.

Кузнецов был невероятно талантлив. Настоящий большой поэт, тонко чувствующий Слово, он обладал потрясающим поэтическим чутьём и с бездарностями не церемонился. И если кто у него учился, не мог не набраться от него мастерства. Имя Кузнецова хорошо знакомо и нынешним выпускникам Литинститута: его там чтут как Поэта и Педагога. Стихи его, тонкие, проникновенные, задевают за живое всякого, кто к ним прикасается.

Так и романист Николай Лугинов — не поэт, но гражданин — проникся кузнецовскими стихами. Он, конечно же, был с ним хорошо знаком, но суть не в этом. Лугинов надумал снять о нём фильм как подарок самому себе. И — можете себе представить — в год своего 70-летия отправился по кузнецовским местам…

И этот фильм стал первым в стране фильмом о большом русском поэте, а идея его снять принадлежит якуту Лугинову.Даже новое высказывание в связи с ним появилось: опираясь на мудрость прошлого, найти взгляд в будущее.

Через весь фильм «красной нитью» идут стихи о войне — бесконечной чередой, уступая место военной хронике, старым кадрам, снятым о поэте, и свежим, где якутский писатель идёт по его следам, его улицам, его заветным тропкам…

Чувствуете?

Война — это та тема, с которой, собственно, и начался роман Николая Лугинова «По велению Чингисхана», принесший ему мировую известность. Выходит, Николай Алексеевич всю жизнь искал ответ на свой же вопрос: «Значит, всё было зря? И тысячи, миллионы, сложивших за отчизну головы солдат, погибали зря? Где та родина, за которую они сражались?».

Где родина русского поэта Кузнецова, у которого в Крыму, защищая в 44-м Севастополь, в бою на Сапун-горе погиб отец, подполковник Поликарп Кузнецов? На этой же Сапун-горе погиб и дядя Лугинова, совсем ещё молодой человек. В стихах поэта он чувствует и свою великую боль.

Шёл отец, шёл отец невредим

Через минное поле.

Превратился в клубящийся дым –

Ни могилы, ни боли.

Мама, мама, война не вернёт…

Не гляди на дорогу.

Столб крутящейся пыли идёт

Через поле к порогу.

Словно машет из пыли рука,

Светят очи живые.

Шевелятся открытки на дне сундука —

Фронтовые.

Всякий раз, когда мать его ждёт, —

Через поле и пашню

Столб клубящейся пыли бредёт,

Одинокий и страшный.

….

Такие стихи.

Такой и фильм.

Такой была идея Лугинова. Какая-то не очень юбилейная, да?

Чтобы понять трагедию страны…

Но это — только на первый взгляд. Потому что, на самом деле, эта страшная история как раз и объясняет, почему он стал писать свой роман, ставший темой всей его жизни — чтобы понять трагедию страны девяностых лет XX века, свидетелями которой мы нечаянно стали. Аимпериалист, по Лугинову, означает «человек империи», стоящий на её страже…

В фильме о русском поэте, который сняла Евдокия Избекова, якутский писатель Николай Лугинов вспоминает многих якутских мужчин и мужчин своего рода, ушедших воевать и не вернувшихся с войны. Мы видим могилу молодых ребят Малгиных, их мать — простую якутскую женщину, в одночасье потерявшую на проклятой войне сразу всех своих пятерых сыновей.

Фильм назван «Юрий Кузнецов. Взгляд с Востока», то есть каким видят русского поэта собратья его по перу — якуты, как они соотносят свои мысли с его мыслями. Потому стихи, использованные в фильме, идут не только в авторском прочтении. А прижизненные съёмки Юрия Кузнецова предоставила его вдова, казашка Батима Каукенова. Мы слышим и голос самого Лугинова, и молодых якутских юношей и женщин — чтобы показать, как эти строки проникли на самую окраину, и как горе, отражённое в стихах, вселенно…

Но Лугинов привёз в Москву не только фильм. Он еще показал выставку великолепных иллюстраций к своим произведениям и его автора, художника Джулустана Бойтунова, благодаря таланту которого читатель зримо представляет лугиновских персонажей, ими проникается и легко проникает в то время, куда перемещает своего читателя Николай Лугинов.

Бойтунов, конечно, тоже всем этим невероятно увлёкся — без этого как иллюстрировать? Оба они нашли общий языки в рисунках художник мысленно стал его соавтором… Хорошо, говорит Джулустан Афанасьевич, что служил в советские годы в Монголии, так что какое-то представление о бескрайних степях имел.

Вот такой у Николая Лугинова юбилей, такая получилась история — длиной во всю его человеческую жизнь. А также во всю жизнь русского поэта Кузнецова, якутского художника Бойтунова и всех тех, кто способен до конца пронести и прочувствовать гулкое и бесконечное эхо страшных событий Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. В этой истории одна на всех боль, одни на всех слёзы, один на всех «столб клубящейся пыли — одинокий и страшный».

С юбилеем, Николай Алексеевич! Долгих лет жизни!

Елена СТЕПАНОВА

Иллюстрации Джулустана БОЙТУНОВА

Газета «Ил Тумэн» 18 августа 2023 года