Хранители и ценители исторической памяти Якутии недавно отметили 380-
летие Зашиверска – таинственного города на заполярной реке Индигирке. Судьба его
уникальна – став в XVII веке перекрестьем главных путей из Сибири на Северо-
Восток Российской Империи, а в конце XVIII столетия – оживленным центром
огромного уезда Якутской области, он затем полностью исчез с лица земли. И только
редкой красоты храм на пустынном берегу Индигирки полтора столетия напоминал
случайным путникам о былом величии и трагическом конце Зашиверска. Я побывал
на этом месте со своими друзьями-геологами полтора десятка лет назад и вот снова
вернулся к воспоминаниям того августа и долгой его предыстории.
Как человек, интересующийся прошлым Сибири, я давно мечтал оказаться в
«Якутской Помпее», лично прикоснуться к её памяти. И однажды мечта сбылась –
руководители фирмы, занимающейся сбором мамонтовой кости, согласились взять с
собой писателя в экспедицию по Индигирке.
Отправившись из села Момы по реке в сторону Абыя, мы фактически повторили
конечную часть маршрута первопроходцев и первостроителей древнего города. И хотя
вниз по реке нас нёс не казачий струг под веслами, а современная лодка с мощным
подвесным мотором, к Зашиверску добрались лишь к середине второго дня. Он
действительно оказался «за шиверами» – за знаменитыми индигирскими порогами — там,
где зажатая между скал и кипящая на каменных уступах река выплескивается на равнину
лесотундры и разом успокаивается. Получается, что сама природа как бы предлагает
остановиться в этом месте и отдохнуть после всех передряг и волнений. Видимо, этим
предложением и воспользовались Постник Иванов «сотоварищи», заложившие здесь в
1639 году первое зимовье.
Оглядевшись и поняв, что оказался в самом центре хоть и суровой, но щедрой
«юкагирской землицы», Постник сообщил в белокаменную столицу: «Юкагирская
землица людна, а Индигирская река рыбна, в юкагирской землице соболей много и в
Индигирь-реку многие реки впали, а по всем тем рекам живут пешие и оленные люди, да
у юкагирских же людей серебро есть». Вскоре в Якутской воеводской канцелярии в
«Росписи дальним и ближним ясачным острожкам, и зимовьям» новоявленное
Зашиверское зимовье было отнесено к разделу «Дальние заморские реки», и в
наставлении отправляемым туда служилым людям значилось: «От Якуцкого до
Верхоянского на конях ехать пять недель, а от Верхоянского до Зашиверского на конях же
ехать четыре недели. А в том зимовье ясачных юкагирей 86 человек, а оклад на них ясаку
11 сороков 1 соболь».
Будущий стратегический форпост был заложен на речном мысу, отрезанном с тыла
протокой от коренного берега, и таким образом «охранялся» Индигиркой со всех трех
сторон. Видимо, на первых порах это было немаловажно, поскольку нежданных
пришельцев сами хозяева «юкагирской землицы» встречали отнюдь не пирогами. Может,
«приведение под царскую руку» обошлось бы более мирно, если бы удаленность от
Якутска и Москвы не давала волю в злоупотреблениях первым начальникам Зашиверска.
Ясак, то бишь подоходный налог того времени, собирался с одних и тех же родов по
нескольку раз да еще и усугублялся вымогаемыми «подарками». Это видели даже сами
«торговые и промышленные люди», написавшие челобитную-жалобу на сына боярского
Андрея Булыгина, который «всякими обидами юкагиров обидит и побрал у них последние
животишка, и олени». Однако реакция на призывы к справедливости оказалась более
долгой, чем терпение коренных жителей Индигирки, и первые свои десятилетия
Зашиверск, обросший рубленой стеной толщиной в два метра, то и дело отражал
нападения. Бои были нешуточные: восставшие шли на штурм с лестницами, рубили
топорами крепостные ворота, не жалели стрел, наконечники которых, как напоминания о
тех временах, еще долгие годы торчали из стен укреплений. Но в те же неласковые

времена Зашиверск дарил приют, обогрев и короткий отдых идущим «встреч солнца»
знаменитым землепроходцам, героям великих географических открытий Ивану Реброву,
Семену Дежневу, Михаилу Стадухину, Дмитрию Зыряну, Владимиру Атласову. Из
Зашиверска они спускались вниз по Индигирке к «Студеному морю» и плыли вдоль его
берегов на восток или шли «сухим путем» на Колыму, Чукотку, Камчатку.
В конце концов в отношениях с местными юкагирскими и эвенскими племенами
были найдены разумные компромиссы, стали реже греметь казацкие пищали и мушкеты,
наступило время задуматься о душе. И тогда местный мастеровой Андрей Хабаров, как бы
отметив уход жестокого XVII века, разобрал часть крепостной стены и в 1700-м году
срубил на месте образовавшегося прорана прекрасный деревянный храм. Эта Спасо-
Зашиверская церковь, которую позже стали называть жемчужиной сибирского зодчества,
стала главной достопримечательностью и главным украшением города на Индигирке.
Интересно, что далёкая заполярная церковь была копией первого храма,
возведённого за полвека до этого в Якутском остроге во имя преподобного Михаила
Малевина и Животворной иконы Троицы, который, к сожалению, не сохранился.
Довольно долго у храма на Индигирке не было собственного настоятеля, и
«общественность города», которую не устраивало такое положение, потребовала у
властей, чтобы назначенному в 1735 году в Зашиверск священнику Алексею Слепцову,
сыну сосланного в Якутск коменданта Москвы, было предписано «в другие места ни под
каким видом не отлучатца и у той святой Спасской церкви жить до окончания живота
своего». Отец Алексей с честью исполнил этот наказ и прослужил в Зашиверске до конца
жизни, без малого 50 лет. Основав церковную династию Слепцовых, он оставил после
себя храм сыну Михаилу, который прослужил еще дольше – 56 лет. Затем наступила
очередь внуков. Всего же род Слепцовых, совершив настоящий духовный и
миссионерский подвиг, передавал в стенах одного храма из рук в руки светильник веры
почти 120 лет, до самого последнего дня существования города!
Звездный час Зашиверска пробил в 1783 году, когда он получил статус одного из
четырех уездных городов вновь образованной Якутской области и обрел все положенные
по рангу учреждения и службы – уездный и земский суды, казначейство, ратушу с тремя
выборными депутатами, казачью часть из 30 человек, собственного землемера, магазины
и даже «питейное заведение». Появился здесь и свой «градоначальник» со штатом
чиновников. Постоянное население Зашиверска приблизилось к полутысяче человек, а с
учетом всех кочующих поблизости «новокрещеных», приходящих к исповеди, дотягивало
до тысячи. Среди них значилось 24 купца, 64 военных, 21 «штацкий», 243 мещанина, 34
крестьянина, 8 душ духовного сословия. По тем временам такой населенный пункт, да
еще в далекой северной глуши, считался очень крупным.
Особенно оживала жизнь в «якутской Мангазее» в канун Рождества, когда с
открытием зимней дороги туда прибывали на ярмарку купеческие обозы из центра
области, а навстречу им из тайги и тундры спешили с пушниной и мамонтовой костью
промысловики.
Участники знаменитой Чукотской экспедиции Сарычева – Беллингса попали в
Зашиверск как раз в тот момент, когда его только что объявили «новоучрежденным», и
нашли город активно развивающимся. Столичные гости, по их собственным словам,
«здешними господами городничими надворным советником Самсоновым и капитан-
исправником Баннером обласканы и угощены были с отменным усердием. Сверх того,
они снабдили нас на дорогу съестными припасами, в которых мы имели крайнюю
надобность».
Надо отметить, что Баннер помимо управления городом исполнял еще секретные
обязанности дипломата и резидента царской контрразведки – с помощью подарков
пытался склонить чукчей к российскому подданству и одновременно следил за всеми
иностранными экспедициями на востоке. Судя по результатам, он преуспел и в том, и в
другом.

Светлая полоса в судьбе Зашиверска длилась ровно двадцать лет. В 1803 году был
подписан царский указ о сокращении числа уездов и «штатных городов» по всей
Российской империи. В черный список попала и «Якутская Мангазея». Многие
учреждения просто ликвидировали, а остатки пониженной в статусе административной
структуры были переведены в Верхоянск. Число жителей быстро сократилось в несколько
раз.
Проезжавший по здешним местам в 1820 году известный путешественник
Фердинанд Врангель отметил, что «город впал в ничтожество», но он восхищался
жившим при храме 87-летним священником Михаилом Слепцовым, который в своем
возрасте охотился на диких баранов, проезжал на лошади по две тысячи верст и успешно
занимался огородничеством, выращивая в столь суровом месте капусту, репу и редьку.
Столь же яркое впечатление отец Михаил произвел и на бывшего лицеиста Федора
Матюшкина, одного из самых близких друзей Александра Пушкина. Он же на своих
рисунках еще успел запечатлеть «пленительный архитектурный вид» умирающего города.
Эпоха громких открытий, великих путешествий подходила к концу, и форпосты,
подобные Зашиверску, уходили в небытие.
Окончательную точку в биографии города поставила эпидемия черной оспы 1883
года. После нее осталась лишь в одна маленькая юрта, в которой дотягивала свой век
последняя жительница Зашиверска Е.Ф.Слепцова.
Безжалостное время оставило XX веку один Спасо-Зашиверский храм. Частично
разрушенный, он был обследован специальными экспедициями Сибирского отделения АН
СССР в 1969 и 1971 годах, а затем разобран и вывезен в новосибирский Академгородок
как экспонат архитектурного музея. Тогда же археологи с помощью раскопок сумели
воссоздать расположение стен и строений деревянной крепости, определить ее размеры,
оказавшиеся не более нынешнего дачного участка.
А ещё через четверть века усилиями сподвижника и хранителя истории родного
края, народного писателя Якутии Дмитрия Кононовича Сивцева – Суорун Омоллоона на
берегу Лены, в местности Соттинцы, где когда-то землепроходцы заложили первый
Якутский острог, был создан музейно-археологический комплекс «Дружба», и на его
территории воссоздан по обмерам новосибирцев Спасо-Зашиверский храм.
Зная финал всей истории, я ожидал увидеть на месте «якутской Помпеи» заросший
лесом пустырь да, если посчастливится, угадать распадок, по которому с
противоположного обрывистого берега выходила к Зашиверску бывшая «царская дорога».
Остальное с помощью гравюры В.Югова и рисунков Ф.Матюшкина должно было
воссоздать воображение. Но уже в Моме мне сказали, что к 2000-летию Христианства
прихожане здешней православной общины построили на месте бывшего собора
часовенку. И действительно, едва поднявшись на берег, я увидел маленький храм, остро
напоминавший своим куполом алтарную часть церкви Андрея Хабарова. Прямо перед
дверью висел небольшой медный колокол с привязанным к языку корабельным канатом, а
у крылечка темнел памятный камень с надписью. Она гласила, что часовня построена в
память всех когда-то живших и усопших зашиверцев. Внутри со стен золотистого
соснового сруба смотрели иконы, под ними на полочках лежали церковные книги,
желтели восковые свечи. Чувствовалось, что стоящая далеко в стороне от жилья и
больших дорог маленькая святыня тем не менее иногда посещается случайными
путниками. И порадовало то, как очень бережно и уважительно они к ней относятся, какой
идеальный порядок внутри часовенки. Как-то по-особому тронули не ложащиеся в каноны
православия, но идущие от души проявления таежного язычества – оставленные в дар под
иконами самые дорогие в лесу и на реке вещи – патроны, леска, спички, соль…
Сойдя с крылечка, я взял в руки канат, и над пылающим осенним золотом мысом
поплыл негромкий перезвон – долгое эхо золотых дней и последних часов заполярной
якутской Помпеи…

И тогда, и сегодня большую часть года берега студеной Индигирки засыпаны
снегами, и среди их нетронутых белых валов, словно на рождественской открытке, сияет
серебром купол часовенки. Время от времени убегающий в глубь тайги ветер
подхватывает колокольный канат, и над мысом во славу, в память и в надежду на
возрождение начинает петь старинная медь.

Владимир ФЁДОРОВ