Как известно, писатель Валентин Распутин близок якутянам по-особенному –
и своим сибирским менталитетом, и родственным для северян языком, и тем, что
не раз бывал в нашей республике, хорошо знал многих якутских писателей, и даже
прожил не один месяц в Заполярье, написав глубокий и обстоятельный очерк «Русское
Устье». Поэтому я решил, что якутянам будет интересно узнать о новой книге,
посвящённой Валентину Григорьевичу, которую мне недавно прислал её автор Эдуард
Анашкин из Самары. Эта документальная повесть называется «Честная книга». И
её создатель имеет на такое название полное право, поскольку сам Валентин
Распутин, ещё при жизни узнав о замысле Эдуарда Анашкина, пожал ему руку и
произнёс: «Благословляю. У тебя всё получится. Главное, книга будет честная».
Всё так и вышло. А залогом уверенности Распутина была полувековая дружба
Валентина Григорьевича с Эдуардом Константиновичем ещё с тех времён, когда «у них не
было ни имён, ни фамилий». Точнее – с исторического Читинского семинара молодых
писателей 1965 года, открывшего будущих классиков Распутина и Вампилова, а также
еще целый ряд сибирских прозаиков и поэтов, о которых через годы узнала вся страна.
Для Якутии это событие тоже имело большое значение, поскольку именно тогда получили
признание московских мэтров начинающий прозаик из Усть-Неры Юрий Чертов и совсем
юный Алексей Михайлов, который приехал в Читу корреспондентом «Молодёжки», а
уехал подающим надежды поэтом. Как известно, оба они потом стали большими
величинами русскоязычной литературы Якутии.
Не слишком весомый писательский багаж вчерашнего детдомовца Анашкина,
работавшего слесарем на железнодорожной станции и ожидавшего призыва в армию, не
позволил ему стать полноправным участником «Забайкальской осени-65», но он всё же
получил гостевой билет в Читу, благо, она была недалеко от его родного городка.
Впрочем, в гостевом статусе оказался свой плюс – можно было переходить из одного
семинара в другой, слушать разных руководителей и знакомится со многими собратьями
по перу. А заодно пополнять собственную библиотеку их книгами и автографами. Так
Эдуард оказался возле небольшой группы молодых писателей, которые вели запальчивый
спор о каком-то рассказе. Это были Вячеслав Шугаев, Александр Вампилов, Геннадий
Машкин, Дмитрий Сергеев и «молчаливый, как мне показалось, глядящий исподлобья
своими чёрными пытливыми глазами Валентин Распутин. К нему я и обратился с
просьбой подарить книгу. Распутин как-то по-детски улыбнулся: «Пока не могу. Вот
выйдет книга – тогда и подарю с радостью…» И он впоследствии многократно
перевыполнил своё обещание. А то знакомство вылилось в большую и долгую дружбу, в
постоянную переписку, откровенные домашние разговоры в Иркутске, регулярное
общение в Москве, неспешные прогулки и беседы в Доме творчества Переделкино,
мимолётные подчас, но от этого не менее радостные и весомые встречи в Союзе
писателей России…
Сегодня, по словам Эдуарда Анашкина, в его рабочем кабинете «прописан» лишь
один-единственный шкаф, который друзья-писатели позвали «забайкальским» за то, что в
нём хранятся десятки книг бывших руководителей и участников Читинского семинара –
не только упомянутой пятёрки, но их друзей-соратников Евгения Куренного и Ростислава
Филиппова, наставников Николая Ященко, Георгия Граубина, Франца Таурина и многих
других. Особая ценность заветного хранилища – целая библиотечка книг Валентина
Распутина с дружескими автографами, причем, даже таких первых и давних изданий, что,
пожалуй, у самого автора не сохранились. Рядом с ними неслучайно стоит книга рассказов
и повестей хозяина кабинета «Запрягу судьбу я в санки». Эдуард Анашкин считает этот

небольшой сборник самым дорогим для себя, поскольку он начинается с предисловия
Валентина Распутина «На добро – добром».
Добро… Это человеческое качество друга, которое, конечно же, проявляется в его
произведениях, Распутин заметил и отметил давно, подчеркнув в одном из своих
автографов: «Эдуарду Константиновичу Анашкину, писателю и человеку, талантливому
самым ценным талантом – добрым сердцем». Надо сказать, что Валентин Григорьевич
очень редко писал предисловия к чьим-либо книгам, а тут вызвался это сделать сам…
Имея такой багаж личного общения с будущим классиком, ведя ежедневный
дневник и диктофонные записи, полвека тщательно собирая все публикации, связанные с
именем Валентина Распутина, и к тому же получив его благословение, Эдуард Анашкин
не то что имел право, а просто обязан был написать о своём великом друге. И он
прекрасно сделал это. Книг о Распутине, особенно после его кончины, вышло немало, но
Анашкин сумел создать собственный портрет Валентина Григорьевича, причём, в
движении и развитии, окрасив его искренностью и доверительностью их отношений,
близостью душ и забот о судьбе России. Это не дифирамбы Распутину, не воспевание
взахлёб его гениальности – Валентин Григорьевич такого не любил – а действительно, как
подчеркнул в подзаголовке автор, «Документальная повесть о дружбе». А чтобы
«Честную книгу» в действительности можно было назвать таковой, Анашкин не стал
обходить горечи и тяжёлые потери, что не раз наваливались на нелегком пути на
Распутина, не промолчал он и о людской непорядочности, перед которой, как и всякий
талантливый и совестливый человек, Валентин Григорьевич был беззащитен.
Добрый – не значит добренький, и Анашкин, как известно из публикаций в печати,
не раз решительно и бескомпромиссно вступал в битву за друга с недалёкими писаками,
пытавшимися принизить литературное имя Распутина ещё при его жизни или исказить
после смерти некоторые факты биографии Валентина Григорьевича, особенно –
последних лет. Твердость этой позиция предельно ясно озвучена и в «Честной книге».
Но зато весь свет души Эдуарда Анашкина виден как на ладони на тех страницах,
где он рассказывает о людях, близких Валентину Распутину, по-настоящему понимавших
его и поддерживающих в тяжелые минуты, дававших силы и уверенность. Особым теплом
наполнены главы, рассказывающие о любимой жене Валентина Григорьевича Светлане
Ивановне, которую Эдуард Константинович хорошо знал, о его родных и близких –
детях, сестре и брате, о родителях, друзья-писателях, соратниках по «иркутской стенке», с
которыми Распутин входил в российскую литературу.
Особый рассказ – об учительнице Усть-Удинской школы Лидии Михайловне
Даниловой. Анашкин долго искал эту замечательную женщину – прообраз героини
рассказа «Уроки французского» – и в итоге нашел с помощью журналистки Валентины
Зотиковой. Лидия Михайловна и в реальной жизни оказалась очень способным и
неординарным педагогом, ее даже командировали работать в Камбожду и Анголу, а затем
– во Францию. В одном из парижских книжных магазинов она и увидела книгу Валентина
Распутина с рассказом «Уроки французского». Была, конечно, потрясена и решила
написать автору по адресу: «СССР, Иркутск, Валентину Распутину». И вскоре получила
ответ: «Я знал, что Вы отзовётесь…» Как поведала потом Эдуарду Анашкину дочь Лидии
Михайловны, ученик и учительница переписывались до конца её жизни, и Распутин
неизменно подписывал свои письма: «Ваш старательный и бестолковый ученик» или
просто «Валя». А однажды зазвал-таки Лидию Михайловну в гости в Иркутск, где
радушно принимал её вместе с женой Светланой Ивановной…
Замыкая жизненный круг главного героя повести и своей сопричастности к нему,
автор в конце книги снова возвращается к тому, с чего начал – «Забайкальской осени-65»,
только оказывается на 50-летнем юбилее этого события — вместе с теми читинскими
«семинаристами», кому был отпущен такой земной срок – помудревшими, обретшими вес
и известность, но не утратившими пыл и идеалы молодости, беспокойности сердец.

Валентин Распутин, как известно, не дожил до юбилейных встреч 2015 года несколько
месяцев…
В конце повести Эдуард Анашкин делится: «Говорить о Валентине Распутине, а
тем более писать мне одновременно было легко и сложно. Легко потому, что творчество
этого писателя стало частью моей потаённой духовной жизни ещё с юности. Но именно
поэтому и сложно, как сложно всегда говорить о самом потаённом. Легко потому, что у
меня много писем, книг, материалов о нём. Но сложно именно по этой же причине – как
отделить главное от второстепенного? И кто, если говорить и писать о человеке такого
уровня, как Распутин, может знать – что главное и что второстепенное. А потому я
написал субъективно о том, как Распутин вошел в мою жизнь, как помогал мне своими
произведениями отвечать на мучительные вопросы, которые не мог не задавать себе
любой русский человек в такое непростое для России время…»
***
Читая книгу Эдуарда Анашкина, я, конечно же, не мог не вспомнить хорошо
знакомого мне Алексея Чикачёва, известного якутского краеведа-историка и хранителя
самобытной культуры Русского устья, которого тоже два десятка лет связывала с
Валентином Распутиным большая человеческая дружба и постоянная переписка. Именно
Чикачёв по-настоящему раскрыл для Распутина свою малую заполярную родину, помог
основательно погрузиться в быт, обычаи и язык русскоустьинцев. В свою очередь, едва
встретившись с Алексеем Гавриловичем, большой писатель сразу увидел намётанным
глазом, что перед ним — главный знаток культуры индигирских старожилов, человек-
клад. Именно поэтому Распутин убедил Чикачёва собрать воедино все его разрозненные
краеведческие материалы, благословил на издание книги «Русские на Индигирке» и лично
написал к ней вступительную статью.
«Автору не нужно вживаться в «досельность» — он происходит из нее, —
подчеркивал Валентин Распутин особый «статус» Чикачёва и ценность увидевшей свет
книги. — И вслушиваться в странный, на посторонний слух, говор, то ли подпорченный
долгой замкнутостью, то ли донесенный в том же звучании из далекого далека, ему не
надо: этот звуковой строй жил в нем всегда. Язык, обычаи, верования — немало чего из
затейливой кружевины жизни своих дедов ему приходилось, вероятно, скорее умерять
(боясь, насколько они могут быть интересны читателю), нежели добирать, как всем
остальным до него. Эту книгу можно сравнить не с удачливым зачерпом прохожего из
волшебного родника, а со счастливым выплеском изнутри самого родника».
Книга «Русские на Индигирке» вышла в 1990 году в Новосибирске, а в 2016 году её
переиздал в Якутске сын Алексея Гавриловича – Игорь Чикачёв, причём, на этот раз под
одной обложкой встретились как авторы оба друга – с согласия наследников в ней был
опубликован очерк Валентина Распутина «Русское Устье».
К сожалению, сегодня с нами уже нет ни Валентина Григорьевича, ни Алексея
Гавриловича, но материалы и творения якутского краеведа, собранные составителями
переиздания, — лучшая дань памяти замечательному человеку, патриоту и защитнику
своей малой родины, обжитой на дальнем берегу Ледовитого океана еще во времена
Ивана Грозного. Как гласят предания, в те далёкие годы несколько самых отчаянных и
непокорных новгородских семей ушли на своих кораблях-кочах от преследований
жестокого царя в «неведомые землицы». Так и появилось Русское Жило, ставшее с годами
Русским Устьем.
Малая родина Чикачёва действительно мала — крошечное родимое пятнышко
России в устье заполярной Индигирки, на самом побережье студеного океана. Но для
Алексея Гавриловича она стала величиной в целый мир — сокровенный и необъятный,

уходящий корнями в изначальность русской истории, и в то же время близкий и родной до
последней черточки. Малая родина стала для него главным смыслом жизни, вместила в
себя особые надежды и радости, горечи и боли. Видя, как родное Русское Устье подобно
былинному Китеж-граду стремительно растворяется в волнах новых времен и нравов, как
теряет хранимый столетиями «досельный» уклад, завещанные предками язык и
самобытную культуру, он старался всеми силами сохранить их хотя бы в печатном слове.
Да и в жизни тоже. Алексей Чикачёв был главным защитником, оборонителем и
поборником прав своих сородичей. Кто-то даже назвал его полярным Дон-Кихотом. Но
именно этот «Дон-Кихот» в борьбе отнюдь не с ветряными мельницами добился того,
чтобы старожилы сел Русское Устье и Походск (названия-то какие!) официально попали
под статус закона, оберегающего их исконную самобытность и уникальность.
«Поздравляю вас с возвращением в гражданство Русского Устья, — писал по
случаю такого события Алексею Чикачёву Валентин Распутин. — Конечно, это только
ваша заслуга, и, когда бы были хоть у половины наших городов и весей такие защитники,
насколько легче было бы России становиться и оставаться Россией, у которой доставало и
истории, и героев, и подвижников, и духа…»
В свою очередь, Алексей Чикачёв, как уже упомянуто, стал главным
консультантом и первым читателем знаменитого очерка Валентина Распутина «Русское
Устье». Этот очерк вошел в итоговую и особенно ценную для самого писателя книгу
«Сибирь, Сибирь».
Отправляя 11 июля 2007 года «Сибирь» из Иркутска в Якутск Алексею
Гавриловичу, Валентин Григорьевич будто почувствовал, что с его другом что-то
неладно. «Вспоминаю вас часто, очень часто, — писал он, — вы из тех, теперь уже и
немногих, кто дает облегчение. Будьте же, будьте!..» Как оказалось потом, он сдал
бандероль на почту за восемь минут до смерти Алексея Гавриловича…
Такая особая близость двух родственных душ стоит отдельного и обстоятельного
рассказа, но читатель книги «Русское сердце Арктики», изданной в 2011 году в память
Алексея Гавриловича, имеет возможность лично прикоснуться к этой тонкой духовной
связи, прочитав письма Распутина и Чикачёва друг другу. Глава «Друг мой сердечный» —
лишь одна из множества ярких граней этой книги. Настоящая услада для слуха и души —
собранные и записанные Алексеем Гавриловичем бывальщины, байки и частушки
Русского Устья — неповторимые по своему звучанию и строю миниатюры, сверкающие
перед читателем сколками старинного русского быта со всей его полнотой, сочностью и
озорством. Под стать им этнографический рассказ «В избе тетки Апрасеньи» и
этнографическая пьеса «Свидетель». Они настолько самобытны и уникальны по языку,
казалось бы, нашему, русскому, что без словаря, прилагаемого автором, обычному
нынешнему читателю просто не осилить эти древнеславянские «ребусы». Но зато,
постигая их смысл, получаешь истинное удовольствие от собственных открытий, вдруг
понимая, «откуда есть пошла Русь».
Алексей Гаврилович почти на протяжении полвека был постоянным автором
многих республиканских и российских изданий, в том числе журнала «Полярная звезда» и
газеты «Якутия», в которых я работал. Просто невозможно перечесть, сколько раз
публиковался он на наших страницах, восстанавливая справедливость исторических
событий или человеческих отношений, ко времени напоминая о полузабытых именах и
датах, ратуя за своих земляков русскоустинцев или ветеранов войны и тыла. Со знанием
дела, точно и увлекательно он писал о землепроходцах и полярных исследователях —
Семене Дежневе, Иване Москвитине, Дмитрии Лаптеве, Семене Челюскине, Георгии
Седове, Петре Анжу, Фердинанде Врангеле, миссионере Андрее Аргентове, первом

колымском метеорологе Иване Архангельском и других россиянах, отдавших свою жизнь
и судьбу Арктике… Эти статьи и очерки тоже можно найти под обложкой «Русского
сердца». Рядом с ними — рассказы Алексея Чикачёва о его современниках— первой
полярной летчице, «Розовой чайке» арктического неба Любови Васягиной и не менее
знаменитом пилоте Валерии Кузьмине, известных писателях Николае Габышеве и Семене
Курилове, первом дворянине из чукчей Николае Дауркине и его недавнем тезке,
предводителе советской власти на Колыме Николае Таврате…
Конечно, не могло обойтись такое издание без больших и обстоятельных очерков о
Русском Устье и Походске, по сути, представляющих из себя книги в книге. Прочитав их,
нельзя не только проникнуться уважением к русским старожилам Индигирки и Колымы,
но и не полюбить искренне их необычный мир — простой и честный, по-русски широкий
и размашистый, по-северному открытый в своей искренности всякому в него входящему,
но крепко берегущему наследие предков, хранящему их исконные уставы.
Обращаясь к творчеству и книгам Алексея Гавриловича, не раз вспоминаешь слова
Валентина Распутина: «Когда бы у каждого нашего «устья» был свой Чикачёв…»
Закончить же этот разговор, навеянный «Честной книгой», хочется утверждением,
что у великого писателя Валентина Распутина и близкие друзья были великими — в своём
жизненном служении, подвижничестве и человеческих качествах.

Владимир ФЁДОРОВ